Союз Фотохудожников России

НОВОСТИ РЕГИОНЫ ФОТОГРАФЫ | ПРОЕКТЫ ПРЕТЕНДЕНТЫ ВЫСТАВКИ КОНКУРСЫ ИЗДАНИЯ КОНТАКТЫ

Андрей Гордаcевич: «Мелочи в искусстве – это ключи от потайных дверей»

Александра ВЕСНИНА.

«– Неопределенность – это норма. Если бы ее не было, незачем было бы и снимать. Ты ведешь рассказ, но материал также ведет тебя самого. К счастью, даже если ты знаешь, о чем хочешь рассказать, ты не можешь знать, с кем и с чем встретишься, что и от кого услышишь...

- Нет никаких девизов, и творчество – это бой без правил.»
– Андрей, в одном из интервью вы сказали, что не так важно дать себе определение в профессии (фотограф или литератор, например), как стать хорошим рассказчиком. Скажите, какой рассказчик может считаться хорошим?

– Тот, чей рассказ тебя увлекает. Здесь не может быть универсального ответа, так же, как не может быть единого для всех любимого писателя. Однако лично для меня в фотографическом смысле хорош тот рассказчик, который передает невидимое через видимые объекты.

И ещё: мне очень нравятся кадры, которые провоцируют некое беспокойство. «Всё на месте, но что-то не так» - их хочется смотреть дальше и угадывать. Такие ощущения западают в память. Это та самая атмосфера, которая околдовывает. То есть вот оно: хороший рассказчик – это колдун.

– А кого из авторов вы могли бы назвать хорошим рассказчиком?

– Гоголя. Мистично, загадочно, увлекательно, образно, вечно – а главное, что ты начинаешь верить в существование миров, которые он описывает. Это самое важное. А если в целом… Даже у замечательных рассказчиков бывают различные по силе истории.

Самое сложное в истории – твоя интонация. Не приведу точную цитату, но мысль о том, что украсть рифму – ерунда, а вот украсть интонацию – гораздо больший грех, принадлежит Бродскому. Это ответ на ваш вопрос «почему» – из-за неповторимой интонации рассказчика. Интонация – это то, что окутывает тебя и запоминается, когда ты уже забыл детали сюжета.

А вот несколько примеров из классики. Если взять кино, я обожаю, например, тональность рассказа в «Тувалу» Фейта Хелмера (Veit Helmer).

Если брать фотокниги, очень глубоко и тонко колет «Мокша» Фазаля Шейха (Fazal Sheikh) – именно как целостная история, раскрывающая закрытый мир, а не просто как альбом – кстати, это тот редкий случай, когда всю книгу можно увидеть онлайн. Опять же, классика - «Одиночество воронов» Масахиса Фукасе – незабываемый безумный триллер внутреннего мира. Или, скажем, в литературе – «Гарпагониана» Константина Вагинова – эту интонацию ни с чем не спутаешь.





© Андрей Гордаcевич. Из проекта «Игры со временем».


– Переплетая разные жанры искусства, вы воздействуете на различные чувства зрителя. Расскажите о воздействии изображения и текста.

– Мы все знаем, что везде есть форма и содержание. Но в восприятии любой картинки сложность в том, что ее трактовка гораздо субъективнее, чем трактовка текста. То есть в среднем расшифровать картинку, включая фотографию, гораздо сложнее, чем понять текст. И именно поэтому текст зачастую полностью меняет восприятие фотографии.

Вспомним кадр Касасолы «Последняя сигарета перед расстрелом» - если бы не подпись, мы просто видели бы мужчину с сигаретой у каменной стены. В этом – конфликт: глазу не всегда дано проникнуть в суть изображения, и смысл становится доступен нам благодаря использованию более однозначных выразительных средств, главным из которых является текст. Иногда без понимания смысла наши чувства просто не включаются. С другой стороны, текст конкретизирует изображение и тем самым сужает сферу загадки – многие изображения от этого теряют. Это тоже стоит учитывать.

Скажем, в моей истории «Игры со временем» не случайно нет описания того, что я наблюдал в процессе съемки, а даны только цитаты из «Войны и мира»: описательные тексты слишком сузили бы область ощущений зрителя, а абстрактные цитаты Толстого как раз дают замечательные ориентиры без лишних деталей. В целом, успех проекта – это когда история трогает, вне зависимости от средств и приёмов.

– Расскажите о том моменте, когда обычное фотографическое изображение начало вас ограничивать. Что привело вас к смешению жанров?

– Думаю, это произошло в процессе работы над альбомом «Пересечения»: снимая Петербург, я ощущал там слои прошлого, которые нельзя было показать с помощью современной фотографии, и тогда я начал использовать «найденные объекты» из прошлого, записывая истории моего пересечения с людьми на улице.

Мне всегда нравился фьюжн, то есть синтез. Фьюжн – это попытка объединить разное в гармонии. И в общем, надо признать, что сегодня нас окружает среда, которая гораздо менее однородна, чем прежде. Посмотрите на фотографии годов до 70-х 20-го века, и вы увидите, например, гораздо более однообразную одежду, чем сегодня, а это значит, что при уличной съемке вы будете наблюдать совершенно иные структуры.

Однажды мне повезло, я встретился с Марком Рибу: у него была выставка в Московском доме фотографии, и я затащил его в кабинет Ольги Свибловой и попросил подписать альбом «Portfolio». Рибу задумчиво листал альбом и остановился на замечательной фотографии из Москвы, где человек в шапке-ушанке держит на ладони миниатюрную шахматную доску, в окружении других шахматистов. «Знаете, что меня завораживает в этом снимке? – спросил Рибу. – То, что у них у всех – одинаковые пальто». Это к теме структуры и хаоса. В среде, которая представляет собой фьюжн, средства рассказа тоже могут смешиваться. Но не взбалтываться.

– А как вы пришли к онлайн подаче проектов?

– Если вслушаться в наш процесс общения сегодня, в нём гораздо большее количество «шума», чем прежде. Очень сильно увеличилась частота контактов между людьми с помощью мобильных устройств. Разговоры, показ друг другу изображений, переписка в мессенджерах, звуки – вся информация приходит онлайн, а искусство тоже информация. Именно поэтому я пришел к онлайн подаче как к основной и «повсеместно доступной» форме существования проекта, в отличии от книги, например, или выставки – хотя и этими формами я с удовольствием продолжаю заниматься.

– Вы упоминали, что начинали как уличный фотограф. Был ли у вас страх и неудобство перед людьми, как вы это преодолевали?

– «Уличный» я, по сути, и сейчас. Просто, помимо этого, я еще и «сказочник». «Уличный сказочник». Страха, пожалуй, не было, а был и есть некий трепет, в значении «не спугнуть». Трепет не нужно преодолевать, его надо подпитывать, потому, что это волнение дает твоим кадрам энергию. Мне нужно, например, снять портрет незнакомого ребенка на улице. Я разговариваю с дедом, знакомлюсь с ребенком, они могут согласиться или отказаться, но мне нравится энергия, свет, обстановка, я пробую, и было бы жаль, если бы не сложилось – это трепет. Внешне я могу делать вид, что спокоен, но внутри я весь – нерв.

– Многих очень пугает фактор неопределенности, когда не знаешь, чем закончится очередная съемка, что получится из задуманного проекта. Расскажите, какие у вас отношения с неопределенностью, какое отношение к этому вопросу можно считать продуктивным?

– Неопределенность – это норма. Если бы ее не было, незачем было бы и снимать. Ты ведешь рассказ, но материал также ведет тебя самого. К счастью, даже если ты знаешь, о чем хочешь рассказать, ты не можешь знать, с кем и с чем встретишься, что и от кого услышишь.


На мой взгляд, фотограф должен уметь подготовиться к проекту, но он также должен уметь реагировать на месте, быть готов к неожиданностям, которые дают рассказу важные штрихи. Предварительная подготовка может дать общее представление, но твое личное ощущение как наблюдателя формируется в точке съемки.

Когда мы со швейцарским социологом Нильсом Крауером работали над проектом «Быстрое золото», я прочитал «Историю государства инков» Гарсиласо де ла Вега, около 700 страниц, пометил и выписал интересующие меня цитаты, придумал более-менее структуру и некоторые ходы. Но ни Нильс, ни я до конца не знали всех, с кем мы встречались, какие истории они нам расскажут, не могли предугадать свет в точке съемки, какие детали мы раскопаем, - а ведь все это влияет на подачу и восприятие нашей работы. Важно, по моему опыту, поймать и положить «во внутренний карман» интонацию и тональность своей истории, чтобы это играло внутри тебя при съемке – и тогда она сложится как единый рассказ.

– Высокая свобода самовыражения, которой вы обладаете, имеет множество преимуществ, а какова ее оборотная сторона, какие трудности вы испытываете при воплощении многожанровых проектов?

– Самая большая трудность везде – дозировка. Что должно быть в каких количествах, в какой структуре это лежит, насколько разнообразен рассказ, нет ли где-то перегрузки, не слишком ли быстро, не слишком ли медленно, понятно или непонятно, в каком месте об этом говорить, не монотонно ли, – и так далее. Казалось бы, это очень абстрактные вопросы, но вместе с тем, ты всегда примеряешься к конкретному материалу – и это непросто, хотя и увлекательно.

Сложность при работе над книгой, например, заключается в многообразии элементов, в том, что зритель видит ее как некий архитектурный объект, щупает обложку и бумагу, видит изображения, читает тексты, воспринимает типографику, входит в рассказ и выходит из него, как-то воспринимает структуру рассказа, впитывает ощущения, и так далее, - его окружает миллион мелочей. Чем больше предметов в воздухе, тем сложнее жонглёру.

– А кто из авторов прошлого или настоящего обладает высокой степенью свободы самовыражения?

– Мне кажется, что понятие степени здесь неуместно. Если человеку действительно удается выразить себя – это уже свобода. Но как мы можем судить об этом извне?.. Просто различным людям для самовыражения в различные моменты нужны разные средства.

Трудно сравнивать этюд Шопена с сонатой Бетховена по степени свободы самовыражения. Более того, в своей деятельности я вообще не думаю о самовыражении, меня просто интересуют некие темы и процессы, и я ловлю кайф от того, что делаю. Если ты начинаешь думать о свободе, значит, ты уже не свободен, особенно если пытаешься определить ее степень.

– Вашими героями становились очень разные люди, а были ли герои, встреча с которыми изменила ваше отношение к жизни, и почему?

– Всё коварство любых изменений в том, что они подкрадываются незаметно. Смотрите: изменения в теле человека на физическом уровне происходят постоянно, но при этом замечаем мы только «скачки», или если сравниваем с расстояния многих лет. В течение каждого дня мы изменений не чувствуем. И точно так же «накопительно» наши встречи меняют нас и тех, с кем мы встречаемся.

Думаю, что на меня больше влияют не конкретные герои, а опыт общения с ними, проживание этих ситуаций и сам процесс занятия фотографией как некий энергетический обмен.

– Кто-то сказал, что лучшее из того, что может предложить нам искусство – это вызов. Как вы относитесь к этому высказыванию, и ощущали ли что-то подобное сами?

– Вызов?.. Вызов нам может предложить и спорт. И бизнес. Нет, не согласен. Лучшее, что искусство может предложить автору, – это роль проводника в процессе возникновения нечто из ничего. Хотя, что-то мне кажется, такой ответ вызывает не меньше вопросов. Поэтому рискну зайти со стороны зрителя и предположить: лучшее, что искусство несёт зрителю – переключение и подпитка.

Искусство существует в информационном поле, и среди множества бытовых информационных полей искусство даёт зрителю возможность «сдвинуть» внимание, отвлечься, задуматься и зарядиться.

– Андрей, скажите, а какую роль играют детали в ваших проектах, насколько серьезно вы к ним относитесь?

– Помните: «Глаза Стерна были так устроены, что маленькие вещи часто виделись ему крупнее больших»?.. Мелочи в искусстве – это ключи от потайных дверей. Умножим это на знаменитое «иногда часть говорит о целом больше, чем само целое» – и это будет ответ.

– Легко ли вам дается дружба с фотографами? Среди коллег по цеху часто встречается зависть, недопонимание, да и просто разные взгляды на творчество?

– Предположим, вы завидуете Анни Лейбовиц или Питеру Линдбергу – это еще куда ни шло. Но завидовать Гордасевичу?.. Если серьезно – интересных и по-настоящему «твоих» людей в любой сфере немного, зато с ними нет никаких проблем. А в профессиональном смысле не обязательно иметь с человеком близкие отношения, чтобы «заряжаться» от его творчества. Редко можно «совпасть» с кем-то по всем пунктам. Но со временем я понял, что гораздо умнее взять от человека то, что он может тебе дать, чем жалеть о том, чего он тебе дать не может.

– Есть ли у вас девиз или негласное правило, помогающее в творчестве?

– Нет никаких девизов, и творчество – это бой без правил.





© Андрей Гордаcевич. Из проекта «Игры со временем».


– Андрей, вы верите в счастливый случай, или любая удача порождается только трудом?

– Понятие удачи – очень расплывчатое. Для каждого, опять же, своё. На мой взгляд, удача – это когда тебе удалось сделать задуманное. Но часто удача – это когда результат твоей работы увидели другие. Это разные удачи, и это лишь пара примеров.

Я верю в случайность, причем, к сожалению, не только в счастливую. Однако для создания чего-либо нужны время и усилия, а кроме того, очень желателен дар. Поэтому, как шутят на Сардинии: «Бога нет, но вы не расслабляйтесь».

Что касается труда, помните вопрос: «Если десяти тысячам обезьян выдать пишущие машинки, есть ли вероятность того, что они вместе настучат «Войну и мир» ?.. То есть вопрос, на самом деле, не в количестве усилий, а в том, что было у тебя внутри до того, как тебе выдали пишущую машинку или фотокамеру.

– Какой вопрос вы задали бы следующему автору этой рубрики?

– Спросил бы, от чего он, или она испытывает самый большой кайф в своем творчестве. Для меня, например, кайф в том, что на основе, казалось бы, реального, окружающего нас материала появляется нечто, чего на самом деле никогда не существовало.



«Откровенный разговор» – уникальная рубрика нашего сайта, беседы с молодыми и маститыми авторами, честные ответы на самые волнующие, сложные и неожиданные вопросы. «Откровенный разговор» – это возможность прикоснуться к сути фотоискусства не только с технической стороны.





Андрей Гордасевич Родился в Москве в 1974 г.

Начал с литературы, продолжил фотографией, в данный момент – кроссдисциплинарный художник, работающий с фотографией, текстами, видео, звуком, найденными объектами и даже рисунками конного гренадера Нуаро. В результате появляются книги, выставки, сайты. Андрей любит рассказывать истории, а не показывать отдельные кадры. Его истории последних лет – альбом «Пересечения» о встречах с незнакомцами в Санкт-Петербурге, рассказ о нелегальной добыче золота в джунглях Перу «Quickgold», визуальная пьеса «Игры со временем» о реконструкции наполеоновских войн – получили ряд международных наград, включая выход в финал на Siena International Photo Awards 2018, а также призы London International Creative Competition за сайты-лонгриды в категории Net-Art. Проект «Quickgold» (он же – «Быстрое золото»), сделанный совместно со швейцарским социологом Нильсом Крауером, экспонировался в России, Швейцарии и на своей родине в Перу, в Centro de la Imagen в Лиме. Только что вышедшая книга «Игры со временем» получила «бронзу» в категории Book, Documentary на Moscow International Photo Awards 2018. Работы и книги Андрея находятся в коллекции Мультимедиа Арт Музея, Москва, а также в частных коллекциях в России и за рубежом.

Персональный сайт: www.gordasevich.ru

© Андрей Гордаcевич. Из проекта «Игры со временем».


© Андрей Гордаcевич.


© Андрей Гордаcевич.


© Андрей Гордаcевич.


© Андрей Гордаcевич.


© Андрей Гордаcевич.


© Андрей Гордаcевич.


© Андрей Гордаcевич.


© Андрей Гордаcевич.


© Андрей Гордаcевич.


Реклама от Яndex помогает нашему сайту выжить, и остаться независимым ресурсом, в наше тяжёлое время. Вы можете отключить её в своей авторской зоне. Спасибо за понимание и участие!

НОВОСТИ РЕГИОНЫ ФОТОГРАФЫ | ПРОЕКТЫ ПРЕТЕНДЕНТЫ ВЫСТАВКИ КОНКУРСЫ ИЗДАНИЯ КОНТАКТЫ

Copyright © Союз Фотохудожников России. e-mail: info@photounion.ru (The Russian Union of Art Photographers), 2001-2020
Права на изображения/фотографии принадлежат авторам или Союзу Фотохудожников России, если не оговорено иное.
Любое использование изображений без разрешения держателей прав запрещается.
Дизайн: Букин Максим
Copyright © MaxPhoto.Info, 2010-2020
e-mail: info@maxphoto.info