 |  |  |
АЛЕКСАНДР ЖИТОМИРСКИЙ. МАСТЕР ФОТОМОНТАЖА
Работы на сайте агентства «ФотоСоюз»
Владимир Житомирский.
Спустя двадцать лет после окончания войны Александр Житомирский, будучи в Берлине с очередной своей выставкой, встретится с одни из тех, против – и одновременно ради – кого он трудился всю войну. Это был шофер по имени Флориан, неплохо изъяснявшийся на русском. Выяснилось, что язык немец освоил в плену, куда добровольно сдался в начале 1942-го. При этом он предъявил листовку-пропуск, которую тут же описал: «железный канцлер» Бисмарк из огромного портрета в раме вполне реальной рукой презрительно указывает на пигмея-фюрера, сопровождая свой жест словами «Этот ефрейтор ведет Германию к катастрофе!». Рассказывая об этом, отец говорил, что еще раз ощутил: они недаром тогда работали на износ, делая боевой журнал и внося тем самым свой вклад в борьбу с врагом.
| |
Как-то в моем присутствии отец рассказывал о своей методике одному из интервьюеров:
«Один мой монтаж носит название “Право вешать и право быть повешенным”. К руке американской статуи Свободы, держащей факел, привязана веревка, на которой висит фигура негра (тогда еще не было в ходу слова “афро-американец”– В.Ж.). Здесь использована только одна фотография – самой статуи, которая привлекла внимание резким освещением. После контрастной репродукции тени стали совсем черными, а свет более ярким. Фигура повешенного нарисована. Причем черные тени и резкий свет на ней такие же, как и на памятнике. Достоверность фотомонтажу придают предгрозовое небо, созданное с помощью аэрографа, и тень от фигуры повешенного на статуе Свободы.
Другой фотомонтаж, “Опасная игра”, изображает группу американских генералов, играющих в забытый теперь пушбол. Причем вместо двухметрового в диаметре мяча они перекидывают гигантскую круглую бомбу с дымящимся фитилем. В основу монтажа легла фотография, на которой запечатлен момент игры как раз в пушбол. Преобразование огромного мяча в водородную бомбу со знаком “H” было достигнуто с помощью аэрографа. Чтобы подчеркнуть зловещую атмосферу, пришлось прибегнуть к контрастной печати. Спортсменам были дорисованы погоны и генеральские фуражки, а вот трусы, гольфы, бутсы были сохранены для создания страшновато-комического эффекта. Добавлены: фигура судьи с Уолл-стрит и небоскребы на горизонте.
Еще одна, более поздняя работа, посвящена бывшему западногерманскому военному министру Штраусу, которого в 60-е годы именовали “одним из самых опасных людей Европы”. Этому деятелю, с его призывами к реваншу, вместо лица была вмонтирована морда рычащего барса с огромной оскаленной пастью, вместо сигары между пальцев – небольшая водородная бомба. Добавленная аэрографом тень на пиджаке – от морды и руки делает этот гибрид реальным и вполне убедительным. Монтаж так и называется: “Реваншист”».
Конечно, это уже была иная эстетика, нежели свойственная военным монтажам. Вместо реального врага был некий идеологический противник, который явно не представлял такой угрозы, как немецкие фашисты в годы войны. В работах этого, весьма длительного, периода сегодня виден, скорее, профессионализм, нежели сильнейшее чувство, ощущавшееся в военных монтажах. Художник не испытывал ничего похожего на ненависть к объектам своей сатиры. Над фотомонтажами он работал дома, по вечерам, за своим столом, обычно под тихую джазовую музыку, передаваемую американской радиостанцией. И все же своей выразительностью, такими приемами, как гротеск, нарушенная перспектива, неожиданное столкновение предметов и понятий из совершенно разных категорий, созданием этими средствами не сиюминутной иллюстрации, но яркого образа, емкого посыла монтажи этого периода выбиваются из основного пропагандистского русла. Это отмечает и известный искусствовед Валерий Стигнеев, подчеркивающий, что «его произведения не укладывались в рамки стандартных пропагандистских клише. В своих позднейших работах он обращался к общечеловеческим ценностям». Одна из таких работ, «Снять бремя вооружений!», актуальна и сейчас: человек в робе, с земным шаром вместо головы, сгибается под чудовищной тяжестью огромной бомбы, которую он вынужден тащить на себе.
Высоко оценивает его творчество автор солидного исследования «Секреты компьютерного дизайна» художник Сергей Погорелый: «Работы Житомирского, многие из которых созданы более 60 лет назад, и сегодня могут служить достойным примером исполнительского мастерства». Выросший в видного специалиста по компьютерному дизайну, автор рассказывает, что его увлечение фотомонтажом началось с того, что в давние времена он увидел в прессе работы отца. «Это была политическая сатира, принадлежавшая «руке» Александра Арнольдовича Житомирского – фотомонтажного художника № 1 в Советском Союзе 70-х годов, – пишет С. Погорелый. – Учиться фотомонтажу тогда было негде и не у кого, а без подробного объяснения автора вообще казалось невозможным понять, как такое может быть. Как, например, у хищной птицы вырастает человеческая голова? Или каким образом из человеческих костюмов торчат акульи головы, изображающие акул капитализма? Где автор, в конце концов, берет исходный материал для своих работ? Это были явно не живописные работы, но и сделать такую фотографию традиционным способом тоже было нельзя. Они выглядели очень убедительно за счет реалистичности, и в то же время такого не могло быть в реальной жизни. Именно поэтому все фотографии приковывали к себе внимание зрителя. Возникал эффект «реальной нереальности». При этом в подавляющем большинстве работ масштабы используемых предметов соответствовали реальной анатомии человека, но сфотографировать подобное традиционным способом было невозможно. Все это создавалось в «докомпьютерную» эпоху при помощи фотографий, резинового клея и ножниц. Уже значительно позже Житомирский впервые дал в своем авторском альбоме ответы на некоторые вопросы, но купить эту книгу было практически невозможно». В итоге автор нашел и книгу Житомирского, и другие материалы, и так продвинулся в сфере современного фотомонтажа, что снабдил собственную монографию подробнейшими рекомендациями, как и с помощью каких компьютерных программ можно создавать современные композиции с использованием фотографий.
Отец, должно быть порадовался бы такому пособию. Но до компьютерных фотокомпозиций он не дожил. Увидь он многие из них, наверняка бы огорчился. Ловко орудуя мышью, продвинутые «юзеры» порой серийно шлепают грубо слепленные «фотожабы». В них зачастую отсутствует главное – мысль, забота о создании образа, о мастерстве в этих случаях и речи не идет. Впрочем, некоторые работы, возможно, и глянулись бы. | | Для завершения темы фотомонтажа придется забежать немного вперед. В Союзе журналистов отец был бессменным председателем секции московских художников печати с момента ее создания в конце 50-х и до начала 90-х. Наряду с творческими обсуждениями, выставками, встречами там читались и лекции. Мне попалась стенограмма выступления отца о фотомонтаже. Говорил он не только о законах и специфике жанра, конкретных приемах, но и об истории его возникновения. Об относящихся к середине XIX века первых опытах англичан Хилла и Адамсона, шведа Рейландера, жившего в той же Англии, об украсившем свою ширму смесью фото и рисунков датском сказочнике Андерсене, о наших авангардистах Родченко, Эль Лисицком, Сенькине, Клуцисе, Поповой, Галаджеве, Телингатере. Конечно, о своем кумире Хартфильде. А в качестве неожиданного примера того, что жанр вызывал интерес не только у фотографов и художников, приводилась цитата из изданной в перестроечное время антиутопии Набокова «Приглашение на казнь».
…Герою приносят альбом – «фотогороскоп» маленькой девочки, где посредством серии фотографий показана ее будущая жизнь. «Сильно подправленные снимки с сегодняшнего лица Эммочки дополнялись частями снимков чужих – ради туалетов, обстановки, ландшафтов, – так что получалась вся бутафория ее будущего… Эти отчетливые и на полувзгляд неподдельные фотографии демонстрировали Эммочку сначала, какой она была сегодня, затем – по окончании школы,… скромницей, с чемоданчиком балерины в руке, затем – шестнадцати лет, в пачках, с газовыми крыльцами за спиной, вольно сидящей на столе, с поднятым бокалом, среди бледных гуляк,… затем… ах во многих еще видах и позах, вплоть до самой последней – лежачей. При помощи ретушировки и других фотофокусов как будто достигалось последовательное изменение лица Эммочки…», – пишет Набоков.
…В отличие от творческой работы штатная складывалась у отца в послевоенный период не совсем удачно. В 48-м в нашем доме воцарилась некоторая напряженность. Отцу было объявлено: его редакция, его родная редакция отныне в его услугах не нуждается. Разворачивалась зловещая «борьба с космополитизмом». Как оказалось, это было далеко не худшее развитие событий. Не очень близкий знакомый, после ареста и некоторого времени за решеткой оказавшийся на свободе, под страшным секретом рассказал отцу, как из него пытались выбить показания на Александра Житомирского... Был, как выяснилось, на отца еще и донос, что он-де «собирает портреты Гитлера». Действительно, он их «собирал» – для своих политических монтажей. Хорошо, делу не дали ход. В конце концов, эта полоса прервалась: поступило приглашение на работу от Николая Грибачева, редактора «СССР на стройке» (вскоре переименованного в «Советский Союз»). Он был не просто поэтом и редактором, но одним из самых жестких борцов «за чистоту рядов» и против «тлетворного влияния Запада», облеченный при этом немалой властью. И, тем не менее, была в нем особенность – помогать некоторым людям в трудной ситуации.
И на протяжении более чем сорока лет в качестве художника-оформителя и главного художника ведущего иллюстрированного журнала страны он имел дело с фотографиями, сделанными профессионалами высшего класса. Здесь собралась очень сильная «фото-команда» – Яков Халип, Анатолий Гаранин, Юрий Транквиллицкий, Виктор Руйкович, Александр Птицын, Владислав (Вадим) Киврин, Владимир Лагранж, Леонид Бергольцев, Юрий Королев, Сергей Лидов и многие другие мастера. Вместе с ними он часто перед съемкой разрабатывал тему, хотя это и не носило обязательного характера, а делалось лишь по желанию фоторепортеров. Это происходило в творческий, товарищеской атмосфере, нередко сопровождалось всевозможными шутками.
«Перед отъездом в командировку я частенько заходил к Александру Арнольдовичу, – рассказывал мне мэтр отечественной фотографии Юрий Транквиллицкий, ветеран войны, академик Международной гильдии профессиональных фотожурналистов. – Особенно запомнилось такое обсуждение перед поездкой на Чукотку. Я был первым московским фотокорреспондентом, отправлявшимся на Чукотку. Он мне тогда говорил о важности деталей, фрагментов. Мол, не только лица крупным планом, но и руки людей, какие-то части жилища. И чтобы кадры были связаны один с другим, не рассыпались. Он брал в руки карандаш, набрасывал что-то на листе бумаги, я также не отставал, тоже эскизно прикидывал будущую съемку. Так и шло наше обсуждение. При этом с его стороны никогда не чувствовалось никакого насилия. Он просто предлагал свой вариант. И в конце говорил: “А хочешь, делай по-своему. На зеленом сукне все будет видно”. Зеленым сукном был покрыт стол, на котором шел показ фотоматериала… Когда я привез чукотскую съемку, Житомирский предложил дать восемь полос. Был большой спор на редколлегии, многие говорили, что “и шести хватит”. Но главный художник настаивал: “Материал замечательный. Чукотку ведь никогда не давали”. И убедил-таки. Это целиком его заслуга. Ведь восемь полос для фотоочерка – для журнала вещь исключительна». «Александр Арнольдович мог взять тебя за плечо и сказать: “Юра, дорогой, давай-ка вот с этой стороны кадр подрежем”. Я иногда соглашался, иногда спорил – имел наглость спорить с великим художником», – вспоминает Транквиллицкий…
А вот где он категорически отвергал фотографичность, копирование реальности, – и это еще одна грань его таланта, – так это в графике, с которой он начинал свой творческий путь. В ходе многочисленных поездок по стране и за рубеж он не расставался с карандашом, а позднее с фломастером. «Житомирский в своих рисунках отражает жизнь городов, их развитие, воздух, личность. Каждый его рисунок – открытие, его мотивация, нередко тайная, связана с душевным приключением, душевной встречей», – пишет автор богато иллюстрированной монографии, лично наблюдавший за его работой «уличным художником», как отец в шутку себя называл. Не один десяток выставок его графических работ прошел в нашей стране и за рубежом. Однако, думается, именно его фотомонтажи, в первую очередь военного периода, привели к включению имени Александра Житомирского в список лучших художников мира XVIII-XXI веков. Хотя, возможно, и графики хватило бы для этого…
У отца было немало наград – орденов и медалей, полученных во время войны и после, премий и дипломов за творчество, звание «Народный художник РСФСР». Но, мне кажется, более всего он гордился тем, что в годы Второй мировой его имя под № 3 (после Эренбурга и Левитана) было внесено рейхсминистром пропаганды фашистской Германии Геббельсом в список личных врагов, которых следовало «найти и повесить». Художник воспринимал это как высокую оценку своего творчества.
Президент США Трумен: Проклятый телевизор! Который город включаю - везде
одна и та же картина! Из серии «Холодная война».
|
 | |  | | 17.04.2014 16:11 | Bear Funny говорит:
Замечательные, интересные работы! Многие злободневны и остры и в наше время! | | |
|
 |
 | | | Александр Житомирский. Бесправие американских негров в 1940-е годы. | | |
 | | | Александр Житомирский. Из серии «Холодная война». | | |
 | | | Александр Житомирский. В конце 1950-х на Африканском континенте развернулось широкое движение против колонизаторов. Из серии «Холодная война». | | |
 | | | Александр Житомирский. Делегат Южной Африки, где в конце 1940-х утвердился апартеид, направляется на заседание международной комиссии по охране прав человека. Из серии «Холодная война». | | |
|
