 |  |  |
АЛЕКСАНДР ЖИТОМИРСКИЙ. МАСТЕР ФОТОМОНТАЖА
Работы на сайте агентства «ФотоСоюз»
Владимир Житомирский.
Спустя двадцать лет после окончания войны Александр Житомирский, будучи в Берлине с очередной своей выставкой, встретится с одни из тех, против – и одновременно ради – кого он трудился всю войну. Это был шофер по имени Флориан, неплохо изъяснявшийся на русском. Выяснилось, что язык немец освоил в плену, куда добровольно сдался в начале 1942-го. При этом он предъявил листовку-пропуск, которую тут же описал: «железный канцлер» Бисмарк из огромного портрета в раме вполне реальной рукой презрительно указывает на пигмея-фюрера, сопровождая свой жест словами «Этот ефрейтор ведет Германию к катастрофе!». Рассказывая об этом, отец говорил, что еще раз ощутил: они недаром тогда работали на износ, делая боевой журнал и внося тем самым свой вклад в борьбу с врагом.
| |
Появились заказы на плакаты – от «Изогиза» и «Интуриста». На его известном интуристовском плакате «Georgian Military Highway» («Военно-грузинская дорога») на фоне заснеженных пиков, вдоль рыже-коричневых скал по идеально гладкому полотну мчит голубой ЗиС-101 с откинутым верхом. У пассажирки на заднем сидении лихо развевается длинный шарф, заставляющий подсознательно вспомнить об Айседоре Дункан. Конечно, такие плакаты показывали парадную сторону жизни – на то они и были рекламными.
Этим не исчерпывалась творческая палитра художника. Он иллюстрировал и оформлял книги, выходившие в Издательстве иностранных рабочих, в «Военгизе». Часто приходилось изображать японских милитаристов, воинствующих на Дальнем Востоке. Делал рисунки, посвященные гражданской войне в Испании. Уставшая группа верховых казаков – суперобложка немецкого издания «Тихого Дона». Яростно зовущая в бой высохшая женщина со вскинутой вверх рукой занимает обложку книги Г. Рёглера «Под перекрестным огнем», тоже на немецком. В качестве элемента обложек иногда использовал и снимки. Так было с книжками «Теннис» и «Бокс», вышедшими в издательстве «ОГИЗ – Физкультура и туризм». И тут он ощутил, что именно документ, фотография придают особую убедительность изображенному.
Он и прежде любил на досуге сооружать с помощью ножниц и клея необычные фотокомпозиции, скорее шутливые, чем насыщенные большим смыслом. Одна из первых таких шуточных композиций – относящийся к началу 20-х годов монтаж из собственных, забавно скадрированных фото, объединенный крупной буквой «Я». Другая «проба пера», точнее ножниц и клея, «Авантюрист»: некий отчаянный ухажер в длиннополом плаще лезет на балкон по нижней стороне наклонной пожарной лестницы. Черно-белый монтаж включает крупную маску с прорезями для глаз, наложенную на красный вопросительный знак.
Позднее письма молодой жене, моей будущей маме Эрике, часто уезжавшей из Москвы, он станет уснащать шутливыми вклейками, используя вырезки из журналов и фотографии и сопровождая все это остроумными подписями. То среди строк возникает смешная обезьяна, держащая ответное письмо от его любимой Ляльки, как он называл свою Эрику. То специально искаженное при печати собственное лицо, притороченное к карикатурно маленькой, заведомо нелепой фигурке, исторгающее вопль: «Лялька, приезжай!». То наградной кубок с многозначительной надписью «Эрике за хорошее – ли? – поведение».
Иногда он делал целые юмористические фотомонтажные семейные альбомы. Героиней была любимая жена, ее оруженосцем, а порой и Пенелопой в мужском обличье, относительно терпеливо дожидающимся возвращения любимой, – сам автор. То Эрика охотится с псом в джунглях. То на фоне гостиницы «Гагрипш» она появляется сразу в трех местах. То, опершись на маленькую пальму, ожидает на краю глобуса своего любимого, вышагивающего к ней по пунктирному маршруту… Однажды он сделал такой альбом и для маминой сестры Эмилии, с которой они очень дружили.
Исподволь набивая руку, приобретая опыт, он вряд ли мог вообразить, что годы спустя это окажется востребованным. Даже серьезный заказ на рекламный плакат «Интуриста», призывавший отдыхать в Кисловодске, превратился в некую игру. Недолго думая, отец поместил в центр композиции симпатичную молодую пару, лучащуюся радостью, по-видимому, от возможности отдохнуть на замечательном курорте, представленном в виде фона. Излишне говорить, что пара пребывала в таком состоянии вовсе по другой причине: на фото был запечатлен автор плаката с молодой спутницей жизни. Впоследствии они не раз использовали этот фотоплакат (кстати, один из первых официальных фотомонтажей отца), когда, приехав отдыхать, наталкивались в гостинице на табличку «Мест нет». Плакат висел в холле каждой гостиницы. Надо было лишь подойти к нему и принять те же позы, что и на фото. Номер для них находился мгновенно... Мамин портрет он использовал и в фотокомпозиции, рекламирующей цветочные магазины. А вот на рекламе настольных ламп для нее места не нашлось. В центр фотомонтажа он поместил собственную лампу из черного галалита, которой пользовался дома во время работы не один десяток лет.
Словно интуитивно чувствуя, какая миссия ему предстоит, он все больше внимания уделяет изучению монтажа из фотографий. С интересом приглядывается к композициям Александра Родченко, хотя в число корифеев тот войдет в первую очередь благодаря своим фото. Четкостью композиции, любопытным сочетанием шрифта, графики и фото его привлекают монтажи Эль Лисицкого. Не проходят мимо его внимания и цветные композиции Густава Клуциса. Но когда он впервые увидит в Arbeiter Illustrierte Zeitung (AIZ), иллюстрированной газете немецких рабочих, издававшейся вплоть до прихода к власти в Германии Гитлера, яростные политические фотомонтажи Джона Хартфильда, то поймет, что готов идти вслед за этим мастером. Он станет постоянным покупателем этого издания, будет дотошно рассматривать каждую новую работу таинственного мастера, а затем аккуратно добавлять в заведенную подшивку. Заметим, что эта газета осталась в истории печати главным образом благодаря ярким, не похожим ни на какие другие работы, шедеврам политического фотомонтажа. | | Вот некоторые из запомнившихся ему работ.
…Гитлер, из лейки поливающий худосочный дуб, на котором растут гигантские жёлуди-бомбы... Фюрер с поднятой вверх рукой и вывернутой назад ладонью, в которую гигант-толстосум вкладывает пачки купюр, и подписью, в которой использовалась любимая фраза Гитлера: «За мной миллионы»... «Судья и подсудимый» – отклик на провокационный процесс о поджоге Рейхстага. Исполин Димитров нависает над своим «обвинителем» – стоящим на переднем плане коротышкой-Герингом. Впечатляющий прием – обратная перспектива... Фашистская свастика, органично образованная четырьмя связанными топорами, с которых стекает кровь… И подпись: Джон Хартфильд.
Судьба самого Хартфильда будет драматичной. После прихода к власти нацистов ему чудом удастся избежать ареста, спустившись по пожарной лестнице во двор, пока эсэсовцы выламывали дверь. С помощью друзей сможет нелегально перейти швейцарскую границу. Затем – Прага. Здесь продолжает выходить AIZ. На ее страницах появляются его новые монтажи. Между тем в 38-м Чехословакия оккупирована фашистами. Бегство в Париж, и его очередные антифашистские монтажи в выходящей там AIZ. Но в 40-м придется бежать и из Франции, за Ла-Манш. Его работы станут появляться на страницах лондонских газет. И лишь спустя много лет он встретится с тем, для кого стал учителем.
Хартфильд провел целый день у нас дома. Не жалел восторженных эпитетов в адрес своего ученика. В какой-то момент, разглядывая очередной монтаж-листовку, воскликнул «Это как удар в открытую рану!». Просмотрев десятки работ своего последователя, Хартфильд сказал: «Да, не зря мы с Георгом Гроссом в годы Первой мировой войны придумали политический фотомонтаж…». А потом предложил устроить совместную выставку, которая в начале 60-х с огромным успехом и состоялась в Берлине.
Но то, что там экспонировалось (причем отдельные работы с грандиозным сверхувеличением, что существенно усиливало воздействие), начало рождаться летом 41-го, в редакции «Фронтовой иллюстрации». А ведь в распоряжении отца тогда уже не было «антологии» работ заочно глубоко чтимого им Хартфильда. Ютясь в шестиметровой комнате, забитой книгами и журналами, он однажды холодным вечером вытопил печь подшивками разных изданий. «Как я жалел о сожженных в печке журналах! – вспоминал позднее отец. – Это было плохо и вместе с тем хорошо. Будь журналы под рукой, я бы слепо подражал Хартфильду». Теперь же рождалось нечто свое, заквашенное на всем предыдущем опыте и настоянное на ненависти к врагу.
По приказу Политуправления армии письма с семейными фотографиями, взятые у пленных, а возможно, и у убитых немцев, мешками свозились в редакцию «Фронтовой иллюстрации». Их использовали для придания убедительности контрпропаганде. Для этого архива была выделена специальная комната, заставленная ящиками. Отец превратил архив в рабочую картотеку, постоянно раскладывая фото по темам: «жены», «дети», «невесты», «старики», «дома», «зверства», «расстрелы» и т.д. Порой у одного и того же немца изымались фотокарточки с нежными надписями вроде «В память о счастливых часах» и фото изнасилованной и убитой русской девушки, повешенного заложника или партизана.
Отец называл авторов снимков своими «заочными фоторепортерами». Фото со зверствами помещал в русскоязычную «Фронтовую иллюстрацию», лирические снимки использовались во Front-Illustrierte и листовках.
Для обложки одного из первых номеров Front-Illustrierte отец сделал монтаж из документальных фотографий: убитый немецкий солдат, его документы и раскрытая записная книжка с фразой «Господи, что несет мне 22 июня 1941 года?». Тем самым разоблачалась ложь фашистского командования о том, что-де СССР первым напал на Германию. Кстати, и впоследствии фашистских пропагандистов постоянно ловили на лжи. Главари рейха запугивали своих солдат утверждениями, что «русские расстреливают пленных». Во Front-Illustrierte регулярно помещали фотоочерки о лагерях военнопленных. Демонстрировали распорядок дня, меню, помещали интервью с солдатами, указывая их фамилии и личные номера. Иногда прямо призывали выбирать сдачу в плен, иногда подводили к этой мысли исподволь.
Один из фотомонтажей был весь сделан из трофейных фотографий, под каждой подпись: «Твоего сына… Твоего внука… Твоего брата… Твоего мужа… Твоего отца… Гитлер убил на Восточном фронте в России». Внизу было более крупное фото военного кладбища с березовыми крестами с касками и табличками с именами похороненных. Именно на этом монтаже появилась упомянутая выше резолюция начальника ПУРа о том, что его следует напечатать отдельной листовкой массовым тиражом.
Сила фотомонтажей заключалась в том, что документальными средствами немецкому солдату объяснялось: он, во-первых, человек, во-вторых, человек, сбитый с толку фашистской демагогией, в-третьих, что истинные его враги не по ту, а по эту сторону фронта – в Берлине, в-четвертых, что война против России – дело абсолютно безнадежное. Яркий пример – одна из самых выразительных работ, вошедшая во многие антологии и ставшая классикой, содержит вопрос: «Согреет ли тебя это?» Над полем боя, усеянным трупами немецких солдат, на фоне сполохов пожарища скелет руки держит огромный орден «Железный крест», с которого стекают капли крови. Многие монтажи показывали чудовищный разрыв в судьбах гниющих в окопах солдат и жирующей верхушки рейха. Особенно доставалось главному пропагандисту Геббельсу. Художник добивался удивительного сходства с хромоногим карликом, изображая его в виде обезьяны с непременным микрофоном. И хотя авторство не указывалось, разъяренный рейхсминистр приказал установить фамилию своего обидчика и внес ее в зловещий список «личных врагов».
Серия «Война». 1941г.
|
 | |  | | 17.04.2014 16:11 | Bear Funny говорит:
Замечательные, интересные работы! Многие злободневны и остры и в наше время! | | |
|
 |
 | | | Александр Житомирский. Georgian Military Highway, 1939 | | |
Кроме различных агитационно-идеологических плакатов в СССР существовали ещё и плакаты туристической направленности. К примеру, по заказу «Интуриста» разрабатывалась серия плакатов для жителей зарубежья с целью привлечь в молодую страну дополнительный приток средств, необходимых для индустриализации.
 | | | Александр Житомирский. Карикатура на Президента США Трумена. 1948г. Серия «Холодная война» | | |
 | | | Александр Житомирский. Монтаж военных лет. «Каждый немецкий солдат на Восточном фронте – смертник!».
Серия «Война». | | |
 | | | Александр Житомирский. Свобода конкуренции военных монополий. 1968г. Серия «Холодная война» | | |
|
