Союз Фотохудожников России

НОВОСТИ РЕГИОНЫ ФОТОГРАФЫ | ПРОЕКТЫ ПРЕТЕНДЕНТЫ ВЫСТАВКИ КОНКУРСЫ ИЗДАНИЯ КОНТАКТЫ


АЛЕКСАНДР ЖИТОМИРСКИЙ. МАСТЕР ФОТОМОНТАЖА
Работы на сайте агентства «ФотоСоюз»


Владимир Житомирский.

Спустя двадцать лет после окончания войны Александр Житомирский, будучи в Берлине с очередной своей выставкой, встретится с одни из тех, против – и одновременно ради – кого он трудился всю войну. Это был шофер по имени Флориан, неплохо изъяснявшийся на русском. Выяснилось, что язык немец освоил в плену, куда добровольно сдался в начале 1942-го. При этом он предъявил листовку-пропуск, которую тут же описал: «железный канцлер» Бисмарк из огромного портрета в раме вполне реальной рукой презрительно указывает на пигмея-фюрера, сопровождая свой жест словами «Этот ефрейтор ведет Германию к катастрофе!». Рассказывая об этом, отец говорил, что еще раз ощутил: они недаром тогда работали на износ, делая боевой журнал и внося тем самым свой вклад в борьбу с врагом.
В канун войны он пришел в редакцию «Иллюстрированной газеты», которая летом 41-го была переименована во «Фронтовую иллюстрацию». Размещалась редакция в здании «Правды». Поначалу издание предназначалось для красноармейцев. Но вскоре был спущен приказ делать еще и выпуск для немецких солдат, на немецком, разумеется, языке.

Вот как он вспоминал этот день: «Стоял июль сорок первого. Мы подошли к Новинскому бульвару. Белые колонны рухнули на асфальт. Вырвалось пламя, огонь продолжал бушевать. На фронтоне, на желтом фоне летели два ангела. Они трубили, словно хотели рассказать всему миру: гибнут книги! Горел самый красивый дом Москвы – Книжная палата… Уже месяц на нашей земле свирепствовала война. Мою жену Эрику с шестимесячным сыном отправил в Тбилиси к ее родителям. Мы, сотрудники еженедельника «Иллюстрированная газета», приложения к «Правде», жили в редакции, спали на холодных клеенчатых диванах и делали никому не нужный журнал. Однажды в свободный вечер решил проверить, цел ли мой дом. С приятелем, ретушером Сашей Комаровым, пришли на Трубниковский переулок. Дом был цел. Выпили бутылку вина, погрустили: журнал наш – дохлое дело, мы в стороне от схватки. На душе было скверно. С горьким чувством легли спать.

Вдруг зазвонил телефон. Это была Галина Николаевна Плеско, совесть нашей редакции, мы все ее любили и дружили с ней. Она была заместителем редактора. “Вот что, ребята. Как только можно будет передвигаться, молнией в редакцию. Срочное задание. Жду вас часам к шести”… Тогда уже ввели ночные пропуска, и у нас их еще не было. Мне показалось, что до шести еще далеко, я завалился на диван и вновь заснул. Меня разбудил телефон. То, что я услышал в трубке, сняло сон, как рукой. Галина Николаевна ругалась, как матрос во время шторма. Мы вскочили, словно ошпаренные кипятком, небритые и голодные схватили такси на Кудринской площади. Оказалось, ночью ее вызвал начальник Политуправления Красной Армии Мехлис и дал срочное задание подготовить макет нового журнала «Фронт-иллюстрирте» (Front-Illustrierte) для немецких солдат. Плеско обещала, что к девяти утра макет будет готов. Мы примчались в редакцию в 8.20! У меня в распоряжении было пятнадцать фотографий с фронта, название журнала и сорок минут. Ровно в девять Галина Николаевна увезла макет, в который вошли все фотографии, была намечена концепция будущего издания, нарисован заголовок, не менявшийся до конца войны. Так родился наш боевой журнал. С этого июльского дня и до самой победы все мои мысли были заняты пропагандой среди войск врага. Когда вышло несколько номеров журнала, Мехлис показал их Сталину. Тот их одобрил».


Front-Illustrierte. 1943

Параллельно с «Фронтовой иллюстрацией» для нашей армии, маленький коллектив теперь готовил и издания для немецких солдат – помимо Front-Illustrierte еще и Freies Deutschland im Bild. Отдельные номера Front-Illustrierte выходили на итальянском, финском, венгерском. А еще делали фотогазету и листовки о героях войны на русском языке для красноармейцев. Отец оформлял все эти издания и одновременно оснащал их собственными фотомонтажами. Изначально его фотокомпозиции появлялись на первой, а иногда еще и на последней полосе Front-Illustrierte. Вскоре по приказу начальника Политуправления армии (ПУРа) их еще и стали печатать отдельными листовками миллионным тиражом. Лицевая сторона отводилась монтажу, оборотную занимал текст на немецком и русском, в котором сообщалось, что ее предъявитель добровольно сдается в плен. К таким солдатам относились получше, нежели к захваченным на поле боя…

И хотя прежде отец не специализировался на политических фотомонтажах, он оказался творчески абсолютно готов к их созданию. В его ростовском детстве фотографией увлекался его старший брат, и маленький Шура с любопытством разглядывал новые отпечатки. Спустя десятилетия, когда отец привезет меня в освобожденный от немцев родной Ростов-на-Дону, я увижу несколько сложенных в ящик старых фотоаппаратов. К несчастью, их хозяина вместе с дядей отца как «не-арийцев» расстреляют оккупанты.

Между тем явно обнаруживавший склонность к творчеству маленький Шура отдает предпочтение рисунку. Его первое «произведение» – иллюстрация к пушкинскому «Пророку», где страннику является шестикрылый серафим. Именно странник в дырявом рубище, а не слащавый серафим увлек воображение будущего художника. Он даже отважится показать рисунок своему отцу. Фармацевт по профессии, тот был не чужд искусству, любил играть на виолончели. Взглядом умных и добрых глаз, полуулыбкой Житомирский-старший одобрит начинание маленького сына. К сожалению, его любимого отца в Гражданскую войну унес сыпной тиф.
Шуре было тогда тринадцать лет. Забота о большой семье – семерых детях – в основном легла на плечи его мамы. Шура был по большей части предоставлен самому себе. Зимой с закадычными друзьями любил обследовать развалины домов, пострадавших в ходе гражданской войны. Порой даже попадая при этом под перекрестный обстрел красных и белых. А летом целыми днями друзья пропадали на Дону, благо у одного из них имелась собственная шлюпка. Гребля дала запас прочности для мышц, состояние которых уже на моей памяти отец поддерживал интенсивной утренней гимнастикой. И еще выработала упорство. Тогда оно требовалось, чтобы обогнать на реке колесный пароход со смешливыми пассажирками. Впоследствии – при освоении профессии и поиска «места под солнцем».

Между тем стремление зафиксировать на бумаге окружающие предметы и происходящие в Ростове весьма бурные события (в ходе Гражданской войны город переходил из рук в руки) становилось все более отчетливым. 14-летний парнишка с восторгом согласился стать подмастерьем местного театрального художника-декоратора. Причем безо всякой платы – хотя деньги бы и не помешали: семья после смерти отца жила трудно... Он еще не знает, что в родном Ростове ему осталось провести только четыре года. За это время он заканчивает школу. Берет уроки рисования у художника Александра Силина. Оплачивает занятия либо скромными деньгами, либо кирпичиком черного хлеба: голод и разруха сделали хлеб твердой валютой. Получает заказ на рекламные плакаты и, окрыленный первым гонораром, а также небольшой выставкой его рисунков, отправляется на покорение Москвы. Мать не без тревоги отпускает 18-летнего Шуру в далекую столицу. К поезду приносит корзинку крутых яиц, которыми ростовский гасконец распоряжается соответственно своему возрасту: из окна вагона обстреливает ими телеграфные столбы. Сколько раз потом голодными вечерами он будет вспоминать эту корзинку! Но сейчас ему не до того. Он уже в столице и первое, что делает на перроне, – рвет все рекомендательные письма, которыми его снабдили близкие в надежде, что на первых порах его приютит кто-то из знакомых. Ну, нет, он обойдется собственными силами!

И действительно, его рисунки понравились в студии АХРР (Ассоциация художников революционной России), и началась учеба. (Потом он будет еще заниматься и во ВХУТЕМАСе – Высших художественно-технических мастерских.) В студии делался упор на работу с обнаженной моделью. В перерыве, когда натурщица надевала халатик и снова превращалась в женщину, студийцы окружали Илью Ивановича Машкова, одного из любимых учителей, признанного мастера живописи. Задавали вопросы, ждали интересных мыслей. Однажды мэтр сказал: «Ребята, вы даже не представляете, какие вы счастливые. Судьба послала вам замечательную профессию. Ведь это игра: бумага, краски, карандаши, кисти… Эта игра будет продолжаться всю вашу жизнь, да еще за это вам будут платить деньги…» Много десятилетий спустя, вспоминая об этих словах учителя, воспринятых студийцами тогда с восторгом, отец в задумчивости произнес: «Ван Гог застрелился, Врубель скончался в психиатрической лечебнице, Рембрандт умер нищим, Эль Греко не признан при жизни, Модильяни, Гоген – список можно продолжать до бесконечности. Ничего себе – игра… Высока цена расплаты таланта за проложенный новый путь, за предложенные новые условия игры».

Колористика одного из основателей «Бубнового валета» И. Машкова далеким эхом отзовется в последние годы жизни, когда отец, отложив в сторону черный фломастер, создаст большую серию праздничных, насыщенных ярким цветом гуашей. А вот полтора года занятий (из десяти лет обучения рисунку) у выдающегося графика Владимира Андреевича Фаворского дали о себе знать уже в ранних московских рисунках вчерашнего ростовчанина. Отец называл его «философом искусства». Все то, что я знаю о бумаге и карандаше, о природе и о модели, о монументальности и атмосфере, окружающей нас, говорил он, мне дал Владимир Андреевич Фаворский. Это позволило начинающему художнику быстро освоиться во многих редакциях, создавать выразительные и точные иллюстрации.

Первые пять лет он делал их в основном для журналов «Пролетарий связи», «Рост», «Смена», «Осоавиахим», для нескольких журналов, выходивших в издательско-полиграфическом объединении «Молодая гвардия». Затем освоил карикатуру и в 30-е годы делал еще и шаржи для «Рабочей газеты» и «Труда». Довольно едко изображал хапуг, бездельников, захребетников, бюрократов и чинодралов, как тогда выражались. Для журнала «Индустрия социализма» делал иллюстрации к переводным статьям о «классовых битвах» в Америке и других западных странах.




В СССР труд и искусство неразрывны. 1960-е.



1 | 2 | 3 | 4Следующая страница >>




17.04.2014 16:11 | Bear Funny говорит:

Замечательные, интересные работы! Многие злободневны и остры и в наше время!


Александр Житомирский. Во имя прошлого и будущего человечества! Серия «Холодная война». 1970-е.


Александр Житомирский. Войне – нет! Серия «Холодная война». 1970-е.


Александр Житомирский. Антивоенный плакат. «Никогда!». Серия «Холодная война». 1970-е.


Реклама от Яndex помогает нашему сайту выжить, и остаться независимым ресурсом, в наше тяжёлое время. Вы можете отключить её в своей авторской зоне. Спасибо за понимание и участие!

НОВОСТИ РЕГИОНЫ ФОТОГРАФЫ | ПРОЕКТЫ ПРЕТЕНДЕНТЫ ВЫСТАВКИ КОНКУРСЫ ИЗДАНИЯ КОНТАКТЫ

Copyright © Союз Фотохудожников России. e-mail: info@photounion.ru (The Russian Union of Art Photographers), 2001-2020
Права на изображения/фотографии принадлежат авторам или Союзу Фотохудожников России, если не оговорено иное.
Любое использование изображений без разрешения держателей прав запрещается.
Дизайн: Букин Максим
Copyright © MaxPhoto.Info, 2010-2020
e-mail: info@maxphoto.info